Незабываемые встречи с кинорежиссером Михаилом Пташуком

Когда-то я тоже был молодым, красивым, веселым. И в Ляховичах у меня была любовница… районная газета, в редакцию которой я, корреспондент областной “Зари”, заходил с большим желанием и удовольствием. Во время очередной командировки в родные места, как всегда, за-глянул в кабинет редактора. Виктор Юльевича Шталь как раз подписывал к печати субботний номер.
— Ты уже возвращаешься в Брест? — спросил он, снимая с носа очки. — Подожди минутку, я тебя проведу…
Около автостанции стоял павильон, сейчас его назвали бы “бистро”, а тогда это была “забегаловка”, “шалман”, где можно было оперативно выпить и закусить. Мы взяли по 150 белой и сельдь. Только хотели “чокнуться”, как дверь распахнулась, и в помещение влетел высокий, здоровый, мощный рыжий мужик.
— Пташук! Давай к нам! — обрадовался Шталь.
— Не, Юльевича, я спешу, вот только минералки куплю.
Оказалось, что они знакомы, режиссер был в редакции, а Шталь — на съемочной площадке кинофильма “Возьму твою боль”, которая была оборудована под Куршынавічамі. Пташук как раз возвращался оттуда в Барановичи, где обосновалась его трупа. Мне улыбалась удача — возможность взять интервью у режиссера, на счету которого уже были интересные киноленты “про Витю, Про Машу и морскую пехоту”, “Лесные качели”, “Время выбрало нас”.
Мы договорились завтра утром встретиться в гостинице. Вечером я позвонил нашему региональному фотокорреспонденту Володю Яковенко и попросил его в половине девятого быть в холле “Горизонта”.
Два часа — как одно мгновение. Такого интересного собеседника ранее мне не приходилось встречать. И я, открыв рот, был готов слушать Пташука бесконечно. Восхищали его эрудиция, рассудительность в оценках культурных и политических событий, спавядальнасць, его глаза — то радостно-искрящиеся, то грустные. Материал я сделал, как говорят, на одном дыхании. Как и договаривались, позвонил Михаилу Николаевичу. И пока читал текст будущей публикации, он семь раз командовал “стоп!”, что означало “неправильно”. Ему хотелось на страницах шматтыражнага издания не только раскрыть форму и содержание своей киноленты, но и сказать доброе слово про актеров, операторов, своих помощников, которые были задействованы в съемках.
Кинофильм по одноименному роману Ивана Шамякина “Возьму твою боль” вышел на экраны бывшего Союза в 1980 году. За его создание автор сценария, режиссер, а также оператор В. Николаев, художник Ю. Альбіцкі, композитор С. Кортес и актер В. Гостюхин были удостоены Государственной премии БССР.
1984 год. В вестибюле Минской ВПШ, где я тогда учился, объявление о предстоящей встрече с режиссером кинофильма “Черный замок Ольшанский” М. Пташуком и оператором Т. Логиновой. Не встретиться с Михаилом было просто невозможно.
После официальной части я пригласил их в гости. В общежитии однокурсники позаботились об ужине.
— Таня, это мой земляк, — представил меня Пташук своей спутницы. — Имеет Федюки и его Залужье омывает наша речка Щара. Чистая! В детстве мы из нее воду пили — и хоть бы что. Так зайдем?
— Зайдем, но чтобы ненадолго, — согласилась Логинова.
Прагаманілі почти до полуночи. Мои коллеги, а это были в основном журналисты, партработники из райцентров, впервые видели живых “киношников” и засыпали их вопросами, в том числе и как снимаются интимные сцены, и сколько стоит фильм и какая зарплата у его авторов.
Довольны интересной встречей, с сожалением проводили почтенных гостей до автобусной остановки. Я с Пташуком немного отстали от группы, и он тихо сказал:
— Знаешь, немножко я устал. Нужно взбодриться. Завтра поеду в Федюки, к маме. Там я душой отдыхаю…
Позже, случайно встретившись у кино-студии “Беларусьфильм”, он грустно признался:
— Забрал маму к себе, совсем слабенькая.
А через месяц-другой увидел их вместе на проспекте Машерова. Он осторожно, добродушно вел ее к дому, в котором жил. И я в этой худенькой, слабой старушке узнал Марию Сямёнаўну Пташук — звеннявую льнаводчага звена колхоза “Октябрь”, передовике социалистического соревнования, о которую часто писала наша районка, где я имел честь работать. Тогда, в начале далеких семидесятых, мы, конечно, не могли догадаться, что болтаем, фотографируем мать будущего знаменитого кинорежиссера.
В своей исповеди “И плач, и слезы…” любимой маме он адресует самые теплые и трогательные слова. “После съемок фильма “В августе 44-го…” я поехал в Федюки. Ночью не спалось. Вышел на улицу. Деревня затихла. И ночь, и туман, казалось мне, опустились на землю только затем, чтобы я еще более любил и ценил утро. Я не пошел до конца выгона, ведь начиналось болото, обратил назад и замер. Навстречу мне, в белой длинной, до пят, самотканой рубашки, сливаясь с туманом, двигалась мама. Каждый раз, когда ночью шел на выгон или в поле, она шла за мной и каждый раз спрашивала, зачем я это делаю! Для нее этот выгон, поле, этот белый туман были обычными, как сам уклад крестьянской жизни. Они были такими же, как этот месяц, в котором она тоже не видела ничего особенного. Для нее особенным было одно — мое поведение. Она протянула мне куртку, пристально вглядываясь в глаза.
— Прастудзішся!
И все, больше ни слова”.
И далее.
“Мама умерла на второй день Рождества, восьмого января, после шести вечера. Бог не дал моим глазам увидеть ее смерть. Я вышел на минуту из ее комнаты, и ангел шепнул: “Мама умерла!” Бросился, приложил ладонь ко лбу, а он уже холодный. Прибежала Лиля, а мамы уже не было: ушла из жизни тихо, без стонов и криков.
Я не сразу осознал эту смерть. Пройдет почти год, и только тогда я пойму, что остался один, разорвана последняя нить, которая связывала с нашим родом”.
Пташук по натуре был юмористом, умел, казалось бы, незначительный факт или ситуацию рассказать так, что собеседникам нельзя было не смеяться. И сам любил интересных людей, их веселые рассказы.
Известный писатель Виктор Гордей часто вспоминает такой случай.
“Ганцевичи. Иду из редакции на обед. Останавливают два бичи (бывший интеллигентный человек): “Константинович, дай на пиво, шланги горят”. Дал им рубль и шучу: “Ребята, стыдно побираться, можно же самим зарабатывать деньги”. “Как?” Объясняю: “В Ляховичском районе снимают кино. В нем есть такой эпизод: фашисты на вісельніцы наказывают людей. Актеры на роль смертников не соглашаются, поэтому приглашают добровольцев. В конце дня каждому выплачивают по 50 рублей. Покупайте билеты до остановки “Федюки”, ищите съемочную группу”. Я знал, что Михаил Пташук работал в своей родной деревне над фильмом “Знак беды”.
Через неделю встречаю знакомых “бічоў”: были в Федзюках? “Были, но артисты уже уехали… Ну, подошли к деду, что грелся на завалинке, рассказали, почему мы здесь ходим. А то так разволновался: “О, чтобы нам за день по 50 рублей платили, то все Федюки повесились бы”.
…Редакция журнала “Молодость”, где я позже работал, устроила встречу с Михаилом Пташуком. Естественно, вспомнилась давняя ганцевичская история. Поверьте, я никогда не слышал такого жизнерадостного хохота, от которого трасліся стены кабинета. Пожалуй, от удовольствия с глаз нашего почтенного гостя текли слезы.
За свою короткую жизнь Михаил Пташук создал 12 кинофильмов, судьба некоторых был не завидный. “Наш бронепоезд” и “Кооператив “Политбюро” сразу не пустили в прокат. А “Знак беды” высокие партийные чиновники приказали переделать, мол, в колхозы крестьяне вступали добровольно, а не под принуждением, как показано в ленте. Спасла фильм, пожалуй, случайность. На отдыхе в Крыму его увидела Раиса Максимовна Горбачева и посоветовала посмотреть мужу, генеральному секретарю ЦК КПСС, которому работа тоже понравилась.
Стоит отметить, что все “запрещенные” кинофильмы М. Пташука позже были удостоены гран-при на престижных международных конкурсах и фестивалях, а “В августе 44-го…” награжден призами за лучшее раскрытие темы любви к родине, лучший художественный фильм, за лучшую мужскую роль, за лучший кінатвор на военно-патриотическую тему.
Как-то он мне признался: “Хочу сделать фильм про Витовта — это же Лицо! Нужно обязательно снять фильм о Чернобыле и его последствия. Есть великолепный сценарий…”
Не успел.
Трагическая, нелепая смерть оборвала его жизнь в самом расцвете творческих сил и вдохновения. Был угрюмый мокрый апрельский день. В Свято-Духовом соборе, где отпевали кінамайстра, горели свечи, пахло ладаном. Я смотрел то на гроб, в которой он лежал, то на лики святых. Реалист, я желал чуда: вот мой земляк поднялся, улыбнулся, протянул нам свою крепкую крестьянскую руку… И задавал сам себе вопрос: почему рано уходят на тот свет самые лучшие?
Не нахожу ответа до сих пор.
Владимир БАЦКАЛЕВІЧ.

Фото Сергея ВОРОНОВИЧА.